Сведения из старинных книг

Раздел 3: Обратный путь из Москвы в Вену

...Третьего числа мая мы отправились из Москвы и, сделав 70 верст, восьмого числа прибыли в Можайск. Это деревянный город, защищаемый сильной каменной крепостью, отданный в старину великим князем московским Дмитрием Ивановичем сыну своему Андрею, но спустя недолгое время после того отнятый у внука его Ивана другим Иваном, единодержавным московским государем, сыном Василия Темного: сын этого Ивана, тоже Василий, часто посещал это место для охоты за пестрыми зайцами. Можайск в продолжение 6 месяцев понапрасну осаждал король Владислав и известный великий Ходкевич. Им управляет воевода из московской великокняжеской области.

11-го того же мая, проехав 130 верст все лесом, пустынность которого охраняется только одною деревней Царево Займище, мы прибыли в Вязьму. Этот город весь деревянный, а дома его построены на небольших возвышениях разбросанно, как в деревне. В нем есть и крепость, снабженная 6 кирпичными башнями, а промежутки между ними занимает ближняя роща. Вместе с Можайском город находится под управлением особенного воеводы его области, тогда как в древности имел своих собственных князей. Потому что в 1435 году Михаил Львович, сражавшийся за Болеслава Свидригайла с Сигизмундом, великим князем литовским, был взят в плен и убит сыном Сигизмунда Михаилом.

На другой день на 15-й версте от Вязьмы нам попались два земляных возвышения, или кургана, составляющие рубеж между москвитянами и литовцами и поставленные по случаю мира, заключенного польским королем Владиславом I с русским великим князем Михаилом Федоровичем, на реке Поляновке, в деревне Деулиной, в 1634 году.

На следующий день приехали мы в деревню Благовещение и там переночевали. Тут в первый раз мы увидали реку Днепр, называемую у древних географов Борисфеном. Ее истоки возле деревни Днепровской в Волконском лесу, в 50 верстах от истоков Волги.

14-го числа мая нас привезли в Дорогобуж в Смоленской области, в одинаковом расстоянии по 90 верст между Вязьмою и Смоленском: он раскинут по отлогости горы на левом берегу Днепра и имеет крепость, защищаемую окопом из кольев и брусьев. Это был некогда наследственный удел Иеремии и его потомства, правнука Ярослава, первого великого князя тверского, от сына его Михаила и внука Константина.

18 мая мы приехали в Смоленск, в Белой России, по весьма небрежно содержимым дорогам, затруднительным для езды от множества древесных пней. Смоленск в старину разделялся на город и крепость, между коими течет река Днепр. Земский смоленский судья Иероним Цеханович соединил их мостом на сваях. Ныне весь город, состоявший из восьми тысяч зданий, разрушен и в 1609 году, когда овладел им Сигизмунд, сожжен самими жителями: стоит одна только крепость, и, поднимаясь из низменных долин к возвышенностям по крутым и увесистым горным спускам, где, по словам Ваповского, находились некогда жертвенники Александра, она господствует над левым берегом Днепра. Она обнесена стеною в 20 геометрических футов толщины, 21 фут вышины от земли, из тесаного камня, а свыше 28 футов из кирпича. Эта стена построена в правление великого князя Федора Ивановича и его преемника Бориса Годунова на пространстве трех верст и защищена 32 башнями, в равном расстоянии одна от другой. Валом совсем не ограждена, не защищается и рвом от неприятельского приступа; имеет только окоп, да и тот сделан не сплошной, на внутренней площади, чтобы служить ее защитником для новой обороны, когда нападение осаждающих отгонит от стен, разрушенных силою военных орудий или подкопами. В окружности ее при домах, и то уже редких, встречаются большие дворы и очень много обширных Садов, а потому и жителей в ней мало.

Наконец 8-го числа сентября мы положили выехать из Смоленска и сели в лодки, когда москвитяне отказали нам в повозках из боязни, чтобы не захватили их литовцы. Так и проехали по течению Днепра сначала Дубровну, город прежде Мстиславского воеводства, а ныне Витебского: он возвышается на обоих берегах реки в 80 верстах от Смоленска и некогда имел великое множество зданий, а ныне бедственно разорен во время московской войны с огромным убытком в имуществе его владельца Георгия Карла Глебовича, последнего мужеского пола потомка Монтвида, сына Гедимина, великого князя литовского. Оттуда приехали мы 12 сентября в Оршу, город Витебского воеводства, в 20 верстах от впадения реки Оршанки в Днепр, раскинутый на обоих берегах этой реки.

Мы подплыли к деревянному мосту на реке Орше, лежавшему на плоских судах, между которыми могли проходить одни только рыбачьи лодки: в то время как мы подъезжали, начальник моста выехал к нам верхом и протянул свою палку к нашим лодкам с угрозой, чтоб мы не выходили тут на берег.

Но как тут было место, через которое плывущие из Смоленского княжества в Литву, оставив лодки, обыкновенно начинали ехать сухим путем по одрузским полям Ваповского, то мы послали Александра Войского, настоятеля августинцев, освобожденного, по нашему ходатайству, из московского плена и ехавшего с нами к своим с просьбою к воеводскому наместнику Козарскому, чтобы он позволил нам нанять тут лошадей с повозками для продолжения нашего пути берегом. Этот отказался наотрез. Уже не прежде полуден на другой день настоятель мог выпросить у него позволение тотчас же развести мост для прохода наших лодок, чтобы высадиться ниже этого места.

С закатом солнца мы прибыли в Копыс, деревянный город Мстиславского воеводства: он обнесен деревянной стеной, которая укреплена была башнями, и защищен деревянным детинцем посередине высокого холма; построен в 50 верстах от Орши, на левом берегу реки, и принадлежит князю Богуславу Радивилу.

Сделав 20 верст, на другой день мы прибыли в Шклов, славный город Полоцкого воеводства на правом берегу реки, тоже деревянный, прекрасно укреплен и со всем воеводством принадлежит, по смерти Александра Ходкевича, внуку его от дочери Синявскому. Хотя здесь мы приняты были гораздо вежливее воеводой Андреем Дзержановским, однако ж все же не могли добиться и от него позволения выйти на сушу из опасения его, чтобы литовцы не поставили ему, поляку, в вину, что вопреки примеру оршанского воеводы дозволил нам высадиться.

Итак, проехали близко Быхова, прежде деревянной крепости на левом берегу Днепра, в Полоцком воеводстве, и, сделавши 20 верст, высадились в Могилеве, после стучанья во столько ворот, пока не отворились для нас хоть одни. Это город Витебского воеводства, но вольный королевский. После нашего двухдневного пребывания на берегу городской сенат постыдился дольше отказывать нам в гостеприимстве и, принявши нас в город, позволил отправляться куда угодно.

В деревнях, подвластных городу, мы наняли за дорогую цену лошадей с повозками, которые и повезли нас с пожитками до Вильны.

После того как мы выехали из Могилева 27 сентября и покинули реку Днепр, текущую в Евксинский Поит (Черное море), более чуждую и негостеприимную для нас, чем это темное море, 2 октября, в 120 верстах от Могилева, предстал нашим глазам Борисов. Это город Минского воеводства, получивший свое название от построившего его полоцкого князя, сына Гинвилона, князя новогородецкого. Он состоит из двух крепостей на левом берегу Березины, которой воды, умноженные водами сливающейся с нею речки Схи, протекают и окружают его. Строений в нем никаких нет, кроме убогого жилища воеводы, с часовнею, назначенною для богослужения по греческому обряду. В июле 1655 года москвитяне взяли эти крепости вооруженною рукой, но через семь лет, в том же самом месяце, должны были возвратить их опять литовцам, изнуренные голодом по случаю медленного облежания, а прилежавший к крепостям город совсем разорен. Тут мы принуждены были промешкать довольно долго у построенного на сваях моста для перехода через болотистую Сху, пока не склонили воеводу позволить перевезти и нас на берег Березины, которую иные из древних считают за Днепр, следуя не очень основательным известиям.

Переночевавши там, на другой день мы переправились через реку в лодке. Березина берет начало недалеко от деревни Докшицы Борисовского уезда; протекши сперва большое болото и принявши там малый ручей, она орошает Борисов. Принимает потом реки Бобр, Свислочь, Волну, Бобрич, Предивину, Ушу, Олу, Жердь и Сведь, и протекши Горваль, впадает в Днепр между Стрешином и Речицею.

Сделав еще 70 верст по лесистой пустыне, 5 октября мы прибыли в Минск, главный город Минского воеводства, расположенный на холмах и реке и удостоенный чести иметь верховный суд для всей Литвы, кроме Вильны, каждые три года поочередно с новогородецким.

13 октября везли нас 70 верст трудной дорогой, на которой беспокоило нас множество неудобств: ночевали часто в лесах и пустынях, сделанных московскими опустошениями, под открытым небом, подвергаясь обидам разбойников, везде нас ненавидели, гнушались нами. Наконец приехали мы в Вильну, или лучше пожарище Вильны.

В то время жило там много знатных людей из великого княжества Литовского, особливо те, которым поручено было королем и Речью Посполитой привести надлежащими мерами в прежнюю покорность войско под начальством вождя его, Гонсевского, но, по известным свету причинам, оно возмутилось, отказавшись вопреки воинской подчиненности от должного повиновения своим вождям, дерзко требовало своего жалованья, отставило этого вождя и на его место выбрало Жиронского. Эти знатные люди выслали встретить нас в 40 шагах от города ошмянского воеводу, капитана и члена военного совета Альберта Константина Цехановича, сопровождаемого многочисленной толпой знатных и дворян, который принял нас вежливо из уважения к цезарю и, севши с нами в присланную навстречу нам карету подскарбия и вождя Гонсевского, проводил нас в гостиницу.

На третий день нашего приезда в Вильну воевода Сапега почтил нас очень пышным обедом, а на утро этого дня Гонсевский. Но как нам не было позволено возвращаться в Вену без спроса нашего державнейшего государя, то мы и послали к нему гонца, снабженного письменными видами от нас и королевских комиссаров.

Итак, наняв у них 30 саней и не допросившись нескольких конников для безопаснейшего сопровождения нас до границы ни у королевских уполномоченных, ни у конфедератского войска, облеченного полною властию, 8 февраля, незадолго до полудня, мы направили путь в Пруссию.

Поспешно продолжая наше путешествие дорогами, постоянно днем и ночью, причем очень верно служили нам татары, и сделав 27 больших миль, утром мы прибыли через Ковно в Юрбург на реке Свенте, пограничной между Литвой и Пруссией. А оттуда, все избегая, однако ж, Польши, наполненной конфедератами, через Пруссию, Поморье, Бранденбургскую Мархию, Силезию, Моравию и Австрию, благополучно возвратились в Вену в самый день св. Иосифа 1663 года.